#НОРИЛЬСК. «Северный город» – Это событие получило широкую огласку в узких музыкальных кругах. Для большинства же норильчан коллектив может стать примером того, как творчество развивается в условиях пандемии. Ведь оно развивается.
Сооснователь и вокалист Drunkface Владислав с творческим псевдонимом Роскошный, по всей видимости, сам не ожидал, с каким успехом пройдет их выступление перед живой аудиторией. Помимо того что концерт был первым после ограничений, связанных с пандемией коронавируса, он стал еще и первым официальным выходом коллектива к зрителям с момента своего создания. Друзья и коллеги по творчеству из панк-рок-группы Plombeer пригласили команду Drunkface разделить с ними сцену. Предложение приняли. Это был немаловажный этап для начинающих музыкантов.
– Владислав, как обозначить направление группы Drunkface и как началась твоя музыкальная история?
– По идеологии мы играем панк-рок. По музыкальному – панк-рок, гаражный рок, альтернативный рок, психоделический рок… Все как у нормальной группы. Если бы играли только панк-рок, было бы скучно.
Начиналось все с увлечения. Когда-то я слушал такие гадости, что сейчас страшно представить, но в какой-то момент начал отсеивать лишнее, уходить в сторону рока: «Чижи», «Кино»…
Потом приелось. Увлекся западным направлением и постепенно пришел к панк-року. Сейчас помимо него очень люблю симфонический металл. Не менее красивый жанр. Но когда встал выбор, что играть, нужно было определяться.
В первый музыкальный коллектив я попал случайно. В 2017 году в караоке меня заметила жена гитариста группы «Нет идей» и предложила попробовать себя в музыкальной среде. Продержался там два с половиной года. Это было очень хорошо, потому что быстро спали розовые очки: когда ты чувствуешь себя рок-звездой, но выходишь на сцену – и оказывается, что поешь ты не так хорошо, или где-то кривляешься слишком сильно, или срываешь голос, – реакция публики не заставит себя ждать. В группе «Нет идей» я научился держаться на сцене и совмещать веселое с качественным. Последние выступления в этом коллективе были достаточно успешные.
– Как определяешь показатель качества выступления?
– Тут два фактора: во-первых, потом на себя со стороны смотрю в записи. Если самому не нравится на это смотреть, то можно даже не спрашивать зрителей, понравилось ли им. И, во-вторых, по реакции зала. Были периоды, когда ребятам говорили: «Влад вообще петь не умеет, зачем вы его в группе держите?»
Но в финале была пара удачных выступлений. Летом на День города нас даже окружили поклонники после выступления, когда спустились со сцены.
Но в группе произошел инцидент, после которого оставаться в коллективе я не мог, как сказали участники. На самом деле мог и можно было продолжать деятельность в подполье, но товарищи выбрали другой путь и предпочли меня изгнать.
В этот же момент у меня происходили коллаборации с внешностью. Уже несколько лет, как я ушел в идеологию панк-культуры, а «Нет идей» играли альтернативный рок, и даже моя внешность начала расходиться с тем, что мы играем. Возможно, и это повлияло. Тогда я понял, что у меня будет своя группа.
В конце 2019 года с нуля начал создавать коллектив. Думал: «Как я сейчас найду музыкантов?» Это очень большая проблема в Норильске. Гитаристов – хоть пруд пруди, а барабанщика или басиста найти невероятно сложно. Особенно барабанщика. Особенно с барабанами. Это практически невозможно.
– Сказывается стоимость барабанной установки?
– Да, установка стоит довольно много. Но я искал даже просто барабанщика. Того, кто умеет играть. Так нас судьба свела с товарищем Ранцем. Денис его зовут.
Мы пообщались, обсудили панк-рок, поняли, что будем вместе играть и что нужны еще гитарист и басист. Потом наш знакомый из музыкального мира познакомил нас с будущим басистом Виталием. Осталось найти гитариста. Им стал Павел. Для него это был эксперимент. Потому что музыка, которую мы играем, не то, что он привык делать и слушать. Когда вышли из пандемии, Паша окончательно решил, что направление панк-рок ему близко. У него были приоритетные задачи в жизни, и мы с большим пониманием к этому отнеслись. Паша тоже пошел навстречу. Репетировал с нами до тех пор, пока не нашли нового гитариста. Живых концертов, к сожалению, с ним так и не дали. Перед пандемией мы отыграли два месяца. Даже родилось две или три песни. Потом случилась самоизоляция – и деятельность пошла на спад. Все закрыли.
– Где проходили репетиции?
– Поначалу репетировали дома. Потом началось лето, и группа вообще ушла в творческий отпуск. После пандемии никто не был уверен, что мы продолжим свое существование. За полгода мы ничего не сделали. Павел заявил об уходе. Опасный был момент. Все могло улететь в тартарары.
Однако нашелся новый гитарист. Где именно, несложно догадаться – в нашем рассаднике музыкантов. Это был Влад. Внутри группы он Калеуч. А Виталик басист – это Скрудж (от любви к деньгам). Все клички даются спонтанно. Я, кстати, внутри группы вообще Монгол. Ввиду своей внешности.
В итоге договариваться о репетиционной базе мы отправились в Молодежный центр Норильска. Нам пошли навстречу и дали помещение. Думали, будет сложнее.
– Когда возобновились ваши репетиции?
– В пандемических ограничениях в сентябре 2020-го дали послабление. Концертов по-прежнему не было, заведения общепита закрыты, но в Молодежном центре возобновились репетиции впервые за почти полгода. Тогда-то сформировался наш окончательный состав, и пошла работа. Она была настолько плодотворна, что шесть из восьми песен на первом концерте мы сделали за пару месяцев – с октября по март. Были плотные и плодотворные репетиции.
– Как пишете песни?
– По-всякому. У нас как только не было! У меня в голове рождается текст. Я такой: «Парни, надо спеть вот про это…» У барабанщика бывает: «У меня в голове играет песня, у меня в голове играет песня…» Так как он на гитаре играть не умеет, то начинает показывать на ноге, сопровождая звуками: тарам-тарарам-тарарам. Так оно и рождается. Одну песню делали два месяца и никак не могли доделать. Психовали, уже хотели ее в стол убрать. Параллельно с этим у меня появилась идея нашего гимна, песни про нас, где «Слушай, барышня, это панк-рок…» Я просто выдал текст, все сразу как-то поддержали. Песня родилась за полторы репетиции.
– Твоя эрудиция, манера речи расходятся с общепринятым образом панка. Маскируешься?
– Начнем с того, что я сильно эрудированным себя не считаю. Но чтобы создавать что-то, надо знать что-то. Надо обязательно что-то в жизни прочитать, неважно, какая это будет литература – художественная или историческая. Сейчас в свободное время я занимаюсь «нагоняем» – читаю классику, потому что у меня по ней в свое время был пробел. Всю юность увлекался техникой.
– Чем занимаешься в повседневной, не музыкальной жизни?
– Уже много лет работаю в фирме. Вожу «Газель». Я экспедитор, водитель и курьер. Работа очень динамичная. Не могу сидеть на одном месте, смотреть в компьютер или в документы. Даже десять минут не могу этим заниматься. Мне нужно постоянно двигаться.
– Возможно ли музыкальной группе в Норильске развиваться так же, как и на материке?
– Нет, конечно. У нас можно дать концерт в Центральном районе и близлежащих. Можно даже съездить в Дудинку, но на этом все заканчивается. Возможности куда-то выехать и заявить о себе нет. На материке все иначе. Проводятся самые разные фестивали. Те группы, которые из любого другого города, только не из Норильска, могут в машину погрузить всю аппаратуру, инструменты и съездить в тур. Договориться с клубами в других городах, создать концертную деятельность. Я знаю ребят, которые ездили в туры из Норильска. Мы очень были за них рады, но как же это все сложно. Хотя бы вопрос отпуска. Всем подогнать время друг под друга, а нас четверо. Почти все с семьями, половина с детьми. Это настолько сложно, что даже не хочется об этом думать. Но для нас возможен другой путь – надо брать и организовывать себя в интернете. Планируем записать альбом. Но восемь песен, как у нас сейчас, – этого мало. Вот будет песен 14–15 – уже неплохо.
– Сроки уже определили?
– В ближайший месяц мы собираться не будем (барабанщик в отпуске). Но договорились, что каждый дома станет что-то создавать. А потом работать дистанционно.
– Как ты оцениваешь роль вашей группы в панк-рок-среде Норильска?
– У нас очень теплые отношения с группой Plombeer, и, если мы где-то друг над другом подшучиваем, это все делается только из любви. Когда «пломбиры» поняли, что не одни в этом узком направлении, они нас пригласили в свой концерт. Мы были безумно рады. В городе теперь две панк-группы, но мы не должны быть похожи. Может, кто-то есть еще в гаражах. В андеграунде, как и положено. Мы были бы только рады, если бы узнали о таких людях. Город немаленький, чтобы иметь всего две панк-группы. Групп пять – как минимум!
– А как насчет панк-групп среди девушек?
– Да, конечно, пусть. За всю группу не буду говорить, но я ко всему этому отношусь воодушевленно. В этом случае сразу видно – не за выгодой пошла. А тоже делает то, что нравится. Потому что на нашем жанре карьеры или денег точно не сделаешь. Если, конечно, не вернуться на 20 лет назад, не родиться в США и не называться The Offspring, например. Тогда да…
– Что ты думаешь о взглядах современной молодежи в творчестве? Легко ли начинать свой путь в условиях ограничений?
– Все, что касается молодежи, что она думает, чем занимается, идет вразрез с общественным мнением. Но это, по сути, нормально: каждое поколение заявляет, что вот сейчас молодежь не та, что раньше. Этой традиции уже много веков. Но молодежь вырастет, сформируется. Скорее всего, их дети будут слушать рок, потому что все циклично. Но все равно, все будет хорошо. Хоть это и банально и до меня много раз умные люди подобное говорили, но занимайтесь, чем хочется. Способы и возможности всегда найдутся. К примеру, мы половину жесткой пандемии просидели дома. Репточка была закрыта, но тексты набросали и за полгода плотной работы пришли к результату. Сейчас еще больше заряда в работе. Материал попер рекой. Если снова начнутся еще какие-то ужесточения, уже не будем сидеть с опущенными руками. Мы хотим панк-рока – и мы его делаем.